северный еврей (starij_abramych) wrote in ingria_art,
северный еврей
starij_abramych
ingria_art

Category:

Марк Беркович (Бегемот). Стихи

Публикую подборку стихов нашего с Балбесом друга Марка Берковича (известного также как Бегемот). Подборка сделана его мамой Валентиной Алексеевной и друзьями. Может быть, составители очередного «Ингерманландского можжевельника» выберут чего-нибудь достойное из произведений Бегемота:

Беркович Марк
СТИХИ ЮНОСТИ

Марк Аронович Беркович родился 14 августа 1949 г. в Ленинграде. После окончания школы поступил в Ленинградский Электротехнический Институт. Стихи он начал писать в школе и этим занятием увлекался на протяжении всей своей молодости. Окончив институт, работал инженером-программистом. Занимаясь с детства разными видами спорта, он остановил свой выбор на боевых искусствах. Будучи кандидатом в мастера спорта по дзю–до, он прошёл курс подготовки преподавателей по У-Шу .Всю жизнь он совмещал основную работу с преподаванием У-Шу. Свою любовь к жизни, к людям он пронёс через все испытания, самым страшным из которых была трагическая гибель единственного сына в 2005 году. Он пережил его всего лишь на три года.
(из некролога)

Грусть
Ступая осторожно среди звёзд,
Что в лужах отражаются печально,
Я грусть свою сквозь вечер тихо нёс,
Сквозь сумерки, сквозь время, сквозь отчаянье.
Как безвозвратно тает старый снег,
Когда апрель протянет к нему руки,
Так растворяясь в липкой тишине,
Бесследно исчезали свет и звуки.
Закат на небе розово повис,
Струясь по темноте всё незаметней,
Безмолвно падал прошлогодний лист
Под ноги мне через танцующие ветви.
(1972)

Сгинь, Сатана
Чёрт мою душу копытом листал,
Жёлтый высвечивал клык.
Сгинь, Сатана, я ведь жить не устал,
Даже ещё не привык,
Бесится нечесть, не близок рассвет,
В саване рваном луна,
Круг не очерчен и выхода нет,
Сгинь, растворись, Сатана.
Черным крылом по груди и устам
Был я не в церкви крещён,
Прочь вороньё, я ведь жить не устал,
Даже не начал ещё.
Дьявола взгляд, словно взмах ножевой,
Но я глядел на него.
Лишь потому и остался живой, -
Приняли за своего.
И с той поры моя жизнь как в огне,
Лавой горящей течёт,
Жутко и дивно скрежещет во мне
В душу забравшийся чёрт.
(1984)

***
Шалея от нечего делать,
Лицо уроню в пустоту.
Окутанный отблеском белым,
Пешком в никуда я уйду.
За бледно-лиловой стеною,
Где вечер дождями изрыт,
Где осень смешалась с дождями,
Стихи напишу я навзрыд.
(1972)

Прогулка
Время. Прогулка закончена.
Плачет потерянно цель,
Светятся тихо все сволочи
В вашем красивом лице.
Тлеют бессонные полночи
В ваших красивых руках.
Даже забавно – всё кончено,
Лишь пустоты лёгкий страх.
(1984)

Р.К
Мне бы навзничь свалиться
От удара ножа,
Чтоб смогла помолиться
За меня губы сжав.
Схороните за рощей
В мох густой,
Так, наверное, проще,
Чем с тобой.
(1968)

Завещаю жизнь иную
Как безнадёжно сливаясь
тихим мельканьем дней,
Горечь могильно немая
Стынет в ладони моей.
Ночь не врывается ветром,
Утром не видно зари,
И всё прощающим светом
В небе звезда не горит.
Я завещаю иную
Жизнь для весёлых людей
“Скачку любить лишь шальную
Чаще менять лошадей”
(1984)

Тень воспоминанья
Иду ли шагом узкою тропой
Или лечу с горы крутой,
Всё четче вижу берег тонкий
За невозвратной пустотой.
Казалось путь, что мне намечен,
Осветит добрая звезда,
Но жизнь, летящая на встречу,
Рубила время без труда.
Да и теперь моё признанье,
Что лучше всех на свете ты,
Всего лишь тень воспоминанья
Давно не сбывшейся мечты.
(1983)

Бреду во сне
По листьям опавшим,
По мыслям уставшим,
Героем не ставши,
Бреду, как во сне.
Ты мёртвые листья
С колен мне очисти,
Пусть лишние мысли
Не липнут ко мне.
И если, как каждый
Увижу однажды,
Что путь этот дважды,
Пройти не дано,
Не рваться на части
Мне в поисках счастья,
А пить, как причастье
С твоих губ вино.
(1981)

Не сгорает беда
Ох, как сердце стучит,
Только всё невпопад,
Чёрный ворон в ночи
Прокричит наугад.
Заметелит в лесу,
И ни троп, ни дорог,
Ночи сами несут
Прямо в чёрный острог.
Где ни ночью, ни днём,
Ни звезды, ни зори,
Только жёлтым огнём
Адский пламень горит.
Да в чугунных котлах
Закипает вода,
И горит на кострах
Не сгорает беда.
Закружилась метель
Ни звезды, ни огня,
И уж верно теперь
Не воротишь меня.
(1985)

Опоздал
Простите, что нарушил сроки,
И вовремя сегодня не пришёл.
Вы видите, на горизонт далёкий
Натянут голубой прозрачный шёлк.
Вдыхайте этот чистый воздух,
Что вы стоите, пальцами хрустя?
Поверьте, приходить всегда не поздно,
Заранье зная, что тебя простят.
Что опоздал сегодня – пустяки,
И вовсе не пришёл бы, тоже мелочь.
Все наши встречи – глупые стихи,
Написанные на заборе мелом.
(1971)

Не обессудь
На белом фоне нарисую
Тебя. Уж ты не обессудь,
Когда любя в нелепой суе,
Я потеряю жизни суть.
Не обессудь, что в рваном круге,
Бредущих дней чреды живой,
Искать я буду в каждом звуке
Не суть её, а голос твой.
Не обессудь, когда сквозь топот
Последней тройки гробовой
“Люблю…” – услышу тихий шёпот
И в нём узнаю голос твой.
(1983)

***
За окном сгущались сумерки
По прохладе дождевой.
Так надеялась, что умер ты,
А ты был ещё живой.
И струилась темь прохладная
Меж, ласкать уставших рук,
Вот уже запахло ладаном,
И почти замкнулся круг.
Но опять бесшумной поступью
Заскользил твой силуэт,
И я плакала: “О, Господи!
Сколько мучиться мне лет?”
Лучше уж босою по миру,
С непокрытой головой,
Так надеялась, что умер ты,
А ты был ещё живой.
(1984)

Раскаяние
Средь бела дня в ночь провалился,
Но раствориться не успел. Прости,
Я трижды за тебя богам молился,
Хоть раз теперь меня перекрести.
Роняя капли крови год за годом,
Любуясь, как ты счастлива с другим,
Распятием висеть мне перед входом,
Где будешь вытирать ты каблуки.
Глотать взахлёб воровано мгновенья
Твоей незамутнённой красоты,
И тихо умереть без воскрешенья,
Ведь воскрешенье только для святых.
Но если пеленой покроют листья,
Холодной, жёлтой, как когда-то нас,
Вынь гвоздь из посиневшей правой кисти
Я помолюсь богам в четвёртый раз.
(1977)

***
“ Я повернул глаза
зрачками в душу … “
( Шекспир )

Как ночь за днём идёт беда за счастьем,
Меч был опущен, звонок и остёр
И я упал, разрубленный на части,
В своих грехов пылающий костёр,
Но скорчившись от мясо рвущей боли,
В огне, всё пожирающем плену,
Сквозь крик и стон был, кажется доволен,
Что в ад ещё при жизни заглянул.
Душа моя нетленная лишь крепла,
Из многих истин, вынося одну,
И я восстал из грязи и из пепла,
Как Датский принц зрачки перевернув.
(1977)

Уходим устало
Уходим устало, сомненья оставив,
Желания гаснут в слепой пустоте,
И в небе осеннем последняя стая
Печально рисует прощальную тень.
И воздух холодный в нелепой обиде
Окутал деревья ноябрьским сном.
И Бог упаси вас всё это увидеть
Не осенью поздней, а ранней весной.
(1969)

***
Дни оставляют нас, в закате тая,
Теряясь в недоступном нам нигде.
Так отчий берег покидает стая,
Часть перьев, оставляя на воде.

***
Под звучный голос восхищённой меди,
Тщеславных мыслей, вдохновляя бег,
Не каждому дано величьем бредить,
Сходить с ума по самому себе.

Жизнь скучна
Жизнь конечна, скучна и не праведна.
Каждый день лишь к могиле шажок.
Я не шулер – играю по правилам
И иллюзию выигрыша сжёг.
Встанет утро пустое и тусклое,
По привычке опять позовёт
В бочке дёгтя качаться без устали,
Чтоб найти затерявшийся мёд.
(1980)

Бессонница
Вечерний сумрак не спеша
Из звёзд развесил ожерелье.
Над остывающёй постелью
Шла ночь, бессонницей дыша.
Тоска ночная без причин,
И расплываясь тихой тенью,
Несбывшиеся сновиденья
Безмолвно таяли в ночи.
Всё тяжелее давит крест,
Пройдённый путь – смешной, убогий
И блеск нетающей тревоги
В холодном сумраке небес.

Ушла…
Хоть час разлуки был не пробит
В конце недели роковой,
Ушла… И безвозвратно пролит
Сосуд воды моей живой.
Захочешь пить, не будь в обиде,
-Душа прозрачна и пуста
И, чтобы вновь тебя увидеть,
Я больше не молю Христа.
Наполовину скрыт под снежным настом
Лежу, голодных воронов маня,
И всё, что раньше не опасно,
Теперь смертельно для меня.
Спеши! Я пролежу ещё три дня.
(1981)

Парижскому В.
Высокий в меру, в меру узкий,
С улыбкою немного странной,
Галантен, как актёр французский,
Сошедший в гости к нам с экрана.
Или ещё верней – из книжки
О жизни западной и светской.
И был он хоть слегка Парижский,
Но парень свой – вполне Советский.

***
На зеркале не смыта грязь,
И отраженье в нём безвольно,
И сердце бьётся в нём довольно,
К высокой славе не стремясь.
У той несбыточной черты
Моих следов во век не будет.
Туда придут другие люди,
Мне всякий раз внушала ты.
И с отраженьем насмеясь,
Моё тщеславие умолкло.
Черчу круги я тряпкой мокрой
И с зеркала смываю грязь.
Любуясь сильною рукой,
Творя зеркальные пассажи,
Я понял, что займусь массажем,
В чём вечный обрету покой.
(1983)

Я тихо уйду
Я тихо уйду, чтоб тебя не будить,
В осеннем бреду из прозрачного шёлка,
Беззвучно порвётся тончайшая нить,
Которая вместе держала нас долго.
Припев:
И мне во след сырой осенний ветер
С дождём холодным в воздухе кружа,
Сквозь паутин разбросанные сети
На землю сбросит огненную шаль.
Гитары старой тихо дрогнут струны,
Прощальный вальс печально зазвучит,
В осеннем небе сказочный рисунок:
Три журавля, летящие в зенит.
Припев
Всё смолкнет вокруг, задрожит тишина,
По спящему парку бесшумно уйду я,
И серым туманом окутает нас,
И свечи венчальные ветром задует.
Припев
(1971)

Иду давно
Надломилась ветка, хрустнула,
На лесной дорожке рытвины,
И луна такая тусклая
Словно бы и вовсе нет луны.
Встречный ветер иней сдул с ресниц,
Да ещё улыбку сдул с лица,
Утренних в лесу не слышно птиц,
Словно ночи этой нет конца.
Я иду уже не помню как давно,
Толи дальше в ночь, толи к свету дня,
Только вот куда иду, мне всё равно,
Словно бы и вовсе нет меня.
(1985)

***
Я вошёл в состоянье нирваны,
Только как–то немного нервно,
Вынимаю слова из кармана,
Составляю слова те в перлы.
В голове моей бродит ветер,
Искры Божие задувая,
И живу я на белом свете,
Для чего не совсем понимая.
А проникну, коль в суть бытия,
Значит это другой, а не я.
(1985)

Моя душа
Не понимая смысла бытия
С отметиной бродяги и изгоя,
Душа неизлечимая моя
Опять в разладе с собственной судьбою,
И я иду туда, где света нет,
И я плачу за счастье и удачи
По всем счетам второй десяток лет,
И не прошу ни милости, ни сдачи.
И только знаю, где-то в глубине,
В каком-то недоступном подсознанье,
Переплелись и прячутся во мне
Все тайны бытия и мирозданья.
И я пытаюсь смысл в том найти
И инстинктивно сердце открываю
Любви и свету, только вот пути
Ведут в другую сторону от рая.
И в этом вся изменчивая суть
Моей души, души, зовущей Бога,
И снова продолжающей свой путь
Из жизни в смерть по дьявольской дороге.

Эпитафия
Моей душе цветов не надо,
А тело это просто тлен.
За этой маленькой оградой
Уже не будет перемен.
И потому не приносите
Сюда печальный ваш букет,
А просто в небо посмотрите
И я вам улыбнусь в ответ.

Смотрю в окно пустое
Наверное, это нелепо-
Зелёного цвета волна,
И бабочка тычется слепо
В стеклянный проёмчик окна
А впрочем, и сам я порою
Смотрю, невдомёк отчего,
В окно совершенно пустое,
Как будто бы вижу кого.
Как будто во время иное,
Однажды за множество лет,
Стекло разобьётся меж мною
И тою, которой там нет.

Прощальное
Е.Х.

Одно мгновенье дважды
Не вспыхнет, видит Бог.
На утоленье жажды
Короткий выдан срок.
Пить можешь реже, чаще,
Но пей всегда до дна,
Ну а вино тем слаще,
Чем дольше нет вина.
И помни наши рожи
И в ночь, и в яркий свет.
Друзья всегда дороже,
Когда их рядом нет.
(1972)

Л.К.
Где ты, где ты, цветочек мой аленький?
Что ты делаешь в мире своём?
Толь упрямо готовишь экзамены,
Толи песни беспечно поёшь?
В мире счастье почти невозможно,
Не известно где всё наперёд.
Что ты бродишь и чем растревожена,
Что хрустят твои пальцы как лёд?
И глядишь ты печально и пристально,
Вновь сама недовольна собой
Иль найдя в мире истину,
Ты узнала, что истина – боль.

Л.К.
И никого нигде
- Только мы.
И никакой беде
Нас не смыть.
И не бывать про нас
клевете.
Нам вечная весна
В дождь и снег.
(1971)

Ночь
Л.Б.

Тоска и скука без причин
И, расплываясь тихой тенью,
Снов чёрно-белых приведенье
Безмолвно таяло в ночи.
И расплываясь не спеша,
Из звёзд, развесив ожерелье,
Над растворившейся постелью
Качалась полумрака шаль
И вижу, ты из дальних мест,
Глядишь задумчиво и строго
И разливается тревога
В холодном отблеске небес.
(1982)

Бой
Мальтуки в руках, на коней и вскачь,
К утру поспеть нам непременно надо
Под утро прозвучит, как древний плач
Калёных стрел смертельное стаккато.
Земля ещё сырая и по ней
Мы тучей злой неудержимо плыли.
Костры видны вдали. Своих коней
Бег до утра мы здесь остановили.
Не поднимаясь в богатырский рост
Рассвет в то утро бесконечно длился.
Псом, загнанным вдоль леса он прополз,
Задел за ветви, вздрогнул и разлился.
Холодным светом этим залита,
Долина потянулась томно,
И ворон чёрный тихо пролетал,
Чертя по небу полукруг неровный.
И вновь по снегу кони понеслись,
Длиной копья в удачу путь промерьте,
А на копье щемящей жаждой жизнь
Застыла в ожиданье смерти.

II
По зелёной траве
Отстучали копыта,
Осмелевший рассвет
Бросил свет на убитых,
Солнце, встав высоко,
В небе пасмурном тонет
И зря ждут седоков
Уцелевшие кони.
(1969 – 1980)

Метель утихла
Метель утихла, время дав рассвету,
И редких дятлов стук угомоня,
Вдыхает хруст холодных мёртвых веток
Под волчью песню мартовского дня
И словно войско поднялось на сечу
Тенями снег нетронутый изрыв
Седые ели двинулись на встречу,
Объятия тяжёлые раскрыв.
Пусть широко глаза твои раскрыты
Как в зеркалах в них отразится день,
Но в белый снег тенями перерытый
На волчий след моя упала тень.
И пусть тенями весь мой путь размечен
Несжатыми объятьями маня,
Лесная воля мне идёт на встречу
Под волчью песню мартовского дня.
(1982)

П.Ю.
Детские сны,
Позабытые сказки,
Свет от луны,
Как разлитая краска.
Из темноты
Смотрит жёлтое блюдце,
Детства мечты,
Я прошу вас вернуться.
Чтоб по камню звеня,
Из-под звёздного неба Гасконьи,
К Ля Рашелю меня
Уносили послушные кони.
И не успев заштопать раны,
И не поправив такелаж,
Опять идти на абордаж,
Чтоб в небе бился Роджер рваный.
Ночь за окном
Рассыпает не слышно
Тысячи снов,
Но уже не мальчишкам.
Им с высоты
Светит жёлтое блюдце
Детства мечты
Никогда не вернутся.
И по камню звеня
Из-под звёздного неба Гасконьи,
К Ля Рашелю меня
Не уносят послушные кони.
И не успев заштопать раны,
И не поправив такелаж,
Уж не идти на абордаж,
Но ещё бьётся Роджер рваный.
(1970)

Чужие сны
К.В.Н.

В осеннем небе огненная стая,
И стала ощутимее земля,
Сны возвращались, форму обретая,
Сны превращались в будничную явь.
Тех детских снов нелепые останки,
Безвольно тая, плыли в никуда,
И поменяли мы коней на танки,
Фрегаты на подводные суда.
Вперёд рванулось время зло и резко,
И в синей расплывающейся тьме,
Как лунный отблеск белая повестка
Мерцала на неубранном столе.
Прохладный воздух утром терпко-пьяный,
Но мысли все подтянуто ясны.
Чеканя шаг, уходят Д’Артаньяны,
Уходят охранять чужие сны.
(1972)

Маме к 60-ти летию
Далёкой осенью до НЭПовских времён
Удельный парк ронял убор багряный,
Под шум дождя ребёнок был рождён,
Который стал в дальнейшем моей мамой.
Бежали дни, дожди сменил мороз,
Ребенок много спал и быстро рос.
Но к лету, чем-то вдруг обеспокоен,
Стал плохо есть и плакал без конца,
Он просто чувствовал,
Что в древнем граде Пскове
Настало время мне родить отца.
Не заставляя долго ждать,
Разволновавшуюся мать,
Родился он. И очень скоро
С Великой Псковятской реки
Приехал в наш прекрасный город,
Ну а точнее в Озерки.
И угодив в один с ней класс,
Влюбился сразу без сомненья.
Но, не стандартен в объясненьях,
Подбил мячом ей правый глаз.
Шагал вперёд двадцатый век
И дней разматывалась нить,
Ведь жизни быстротечный бег
Нам не дано остановить.
Потом ворвалась злая сила
И, взяв невиданный размах,
Свинцом и голодом косила
Живое, обращая в прах.
Её холодной, чёрной тенью
Был весь наш город перерыт,
Казалось к моему рожденью
Путь навсегда уже закрыт.
Но!
В последний год сороковых годов,
Ещё страна не залечила раны,
А я уже родиться был готов
И шевелился в животе у мамы.
Не опоздав, а в срок назначенный,
В предутренний недушный миг,
Над Снегирёвкой, сном охваченной,
Повис мой богатырский крик,
Детей рождалось там немало,
Бать может, выросли умней,
Но мать покуда в ней лежала,
Я оставался всех крупней.
Не утомлять, чтоб долгой речью,
По древу ускоряю спуск.
Вот ветвь жены спешит на встречу,
А вот родился карапуз…
Ах, дерево, расти упрямо
Сквозь радости и горесть дней.
А выпить я хочу за маму
За лучшую из всех ветвей
(1982)

Папе к 60-ти летию
Над Польшей сумерки лежали
Шляхстких пасмурных времён,
Но, несмотря на то, в Варшаве
Спокойно жил мой дед Семён.
Но как-то раз, решив жениться,
Собрался он без лишних слов,
С Россией пересёк Границу
И переехал в город Псков.
Там взял в семейные подруги,
Умён, находчив и селён,
Бабусю Соню из под Луги,
Варшавский дедушка Семён.
И где-то на закате НЭПа,
В преддверье солнечного дня,
В рассвете северного неба
Родился папа у меня.
И о младенца воспитаньи
В семействе не стоял вопрос,
Поскольку, уж теперь не тайна,
Ребёнок гениальным рос.
Серьёзен был и не резвился,
Как дети все, и дед был рад,
Когда с семьёй переселился
Из града Пскова в Ленинград.
К двенадцати годам на мандалине
Играл почти как Паганини.
Играл на саксе, на кларнете,
По праздникам в “тарелки” бил,
При этом, следует отметить,
Не пил и даже не курил.
Был он спортсменом, музыкантом,
И в драм-кружке порой не раз
Блистал сценическим талантом,
Вводящим публику в экстаз.
Шла жизнь вперёд походкой мирной
Средь дней счастливых, средь невзгод.
Шла жизнь вперёд и сорок первый
Пришёл кровавый страшный год.
Угрозой смерти неминучей,
На солнечный июньский день,
Свинцовою гигантской тучей
Легла войны кривая тень.
В большой беде не ищут брода,
Не ищут в громе тишины,
И мой отец четыре года
Шагал дорогами войны.
Сквозь дождь свинцовый смерть и голод,
Сквозь всех весенних дней беду
Прошёл отец и в родной город
Вернулся к мирному труду.
Похвальных грамот нет и счёта
На протяженье многих лет,
На заводской доске почёта
Висел Берковича портрет.

Перестройка
Ежедневно меняются моды,
Но пока перестройка идёт,
И пока у Совдепии роды
Дефицит всё растёт и растёт.
Ожиданьем полно населенье
И вопрос относительно нов,
Наши женщины в сильном волненье,
Как без лифчиков жить и трусов.
Но народ наш великий, могучий,
Он не зря к коммунизму идёт,
На любой перестроечный случай
Он свой выход конечно найдёт.
Будут платья носить из газеты
А на водку пойдёт помарин,
Будут сыты все и одеты,
И беременны все как один.
Гласность рушит любые запреты,
В наших думах экстаз и подъём,
На экранах артистки раздеты,
Секс вошёл, наконец, в каждый дом.
Так за что нам ругать Горбачёва,
И за что же судьбу нам ругать,
Мы на подвиги снова готовы
Завтра светлое ждёт нас опять.

Вёсны волшебные
Жизни стезя, недоступная разуму,
Дальше всё гонит свой бег.
А у меня миллион не рассказанных
Вёсен волшебных, что только тебе.
В розовом небе в закате купаются
В жизни видавшие всё дерева,
Ветер затих и, как вой обезглавленный,
Голову-солнце несёт вдоль холма.
Слышен во мне неоконченной фразою,
День, утонувший в закатной листве,
Это ещё один день не рассказанный
Вёсен волшебных, что только тебе.

Тоска
Я Богом, вроде, не обижен,
У Бога есть куда бедней,
Не оттого ль мне сожаленье ближе
Неполноценности моей.
Так средь сплошного исполненья
Нелепых мыслей, вдруг стеной
Тоска навалится, иль тенью
Упрямо встанет за спиной.

Тройка
Что печально глядишь на дорогу,
Вспоминая угар прежних дней,
Прогремит колокольчик далёкий,
Тройка быстрых промчится коней.
Этот звон задрожит над равниной,
Поплывёт, не касаясь земли,
Тройка быстрых, с распущенной гривой,
Растворится в прозрачной дали.
И покажется, будто ты снова
Молодой и, взмахнувши рукой,
На дороге, оставив другого,
Сам умчался на тройке лихой.

Я помолюсь за всех
Бледнея, ночь падёт за горизонт далёкий,
Сова последний круг опишет над землёй,
Забрезжит тихо свет на розовом востоке,
Я вздрогну и замру объятый тишиной.
В холодную траву я с головой зароюсь,
В росы пьянящий хмель лицо я уроню.
А меж седых дерев полоской кровяною
Всё ярче будет жечь, восставший день зарю.
И пьяный от росы я побреду меж сосен,
Как в древней тишине по раю брёл Адам
И Богу помолюсь, за всех кого я бросил,
И чтоб тебя одну не бросить никогда
(1973)

Смысл
Да будет ныне и вовеки с нами,
Нам этот смысл даруют небеса,
В кровавом поте к камню кладём камень,
Чтобы потом опять их разбросать.
И этот смысл жесток и не понятен
Застынем, как распятья руки врозь,
Но будет время бегать от объятий,
Которых в исступленье ждать пришлось.
Живой клубок, разорванные нити,
И да, и нет запуталися в нём.
Любить ли время, время ненавидеть,
Как просто спутать множество времён.
Но есть одно, уверен на три трети
Порядок, хаос, логика на треть,
Мы для всего живём на этом свете,
Но только не затем, чтоб просто умереть.
(1974)

Песня
Штыками, раздвигая тишину,
Мы, губы сжав, пошли сквозь ветер,
Когда нас звук волшебный встретил,
И боль, и страх перечеркнув.
Он пел и звуки его песен
Коснулись горестной земли
Померкнет свет и рухнет мир,
Казалось, замолчит он если,
Под эту песню хоть на смерть.
Ничто любые нам утраты,
Да будет всё, что с нами - свято,
Да будет он вовеки петь.
Толкнув идущих впереди,
Он замолчал и, вздрогнув странно,
Упал и огненная рана
Зажглась на огненной груди.
Прошли года и степь бурьяном
Сквозь кровь людскую заросла.
И за зимою шла весна
И мир, как прежде, жил упрямо.
Но песнь убитого певца
Всё так же память нам тревожит,
Её не в силах уничтожить
Кусок летящего свинца.
Лишь стоит в небо посмотреть,
Она вернётся и воскреснет.
Становится бессмертной песня,
Которая вела на смерть.
(1974)

Не дышите на пламя
А я вас молю, не дышите на пламя,
Оно само гаснет, не надо спешить.
Чарующий миг, но в воспоминанья
Годами мелькнув, превращается жизнь.
Да, вас молю, всё равно всё проходит
Удача и радость, печаль и беда.
Так в раннее утро бледнеет в восходе
Недавно горевшая ярко звезда
И встречи кляня, не спешите напрасно,
Тревоги, сомненья – лишь скучная бредь.
Вы видите пламя язык желто-красный
Ещё до конца не успел догореть.
(1974)

***
Настанет срок и я причиной стану
Тому, что в доме занавесят зеркала,
Пусть в этот мир так горестно и плавно,
Как пух с дерев, летит моя зола.
Моя душа печальна и нетленна,
Уйдя из мира в мир иной,
Там где-то, на другом конце вселенной,
Свой бесконечный обретёт покой.
И солнца диск сорвётся и погаснет
И только звёзд мерцанье в синеве,
Ну, а пока, дай Господи мне счастья
На этой старой горестной земле.
(1974)

Сыну
Все женщины умеют предавать,
И нету в этом женской их вины,
Лишь две остаться верными должны
Две женщины – жена наша и мать.
Я даже им прощу 100000 измен
Одно простить я только не смогу,
Чтоб кто-то в сердце их или мозгу
Любимым богом стал меня взамен.
Пусть женщины нас будут предавать,
О верности забудем древний миф,
Но разлетится в клочья весь наш мир,
Когда жена предаст нас или мать.
Ну что ты, сын мой, головой поник?
Измена не страшнее пустоты,
И если будет кто, так это только ты
В сердцах, пусть изболевшихся, у них.
Все женщины нас будут предавать,
И нету в этом женской их вины,
Лишь две остаться верными должны,
Две женщины – жена наша и мать.

Пустота
Вы не пытались уходить туда,
Где вас не ждёт никто и ждать не будет
Идут на встречу там чужие люди,
Шумит вокруг чужая суета.
А это превосходное занятье
Уйти, как в глушь, в бурлящую толпу.
И одному быть, будто бы во лбу
Вам выжгли одиночества проклятье.
Чтоб встречу оценить, как счастья день,
Вообразив, что в каждой встрече радость,
Сперва, наверно, долго очень надо
Носить себя в безмолвной пустоте.
Вы не пытались уходить туда,
Где есть лишь вы и пустота?
(1974)

Я всё обдумал
Кажется, я всё уже обдумал
Остановись мой мозг, остановись,
Пока в глазах нет ни петли, ни дула,
А только жизнь, не конченная жизнь.
Пока не снится мне ещё ночами
Миндальный, жуткий, жжёный аромат,
И жадно в след вороны не кричали,
И не сковала голову зима.
Пусть день осенний жёлто-красным цветом,
Запеленал меня в тугую сеть,
Мне в рамке чёрной выцветшим портретом,
Не став никем, не нравится висеть.
(1974)

***
Ноет сердце моё, но с досады не пьёт,
Так мой мозг нестандартно устроен,
Сквозь расстройств сотни дён
Всех отдушин объём
Нахожу в стихотворном запое.
Так пишу, как гляжу в безысходную жуть…
Захотите – возьму вас с собою.

***
Твой на груди холодный крест,
И взгляд холодный твой и строгий
И столько грусти и тревоги
В осеннем отблеске небес.
И даже когда безобидными глазками
Глядишь на меня и смешно и легко,
То кажется мне, что одетая маска я,
А маску сорвёшь, там не я, а другой.
Которого видеть ты рядом с собою
Хотела бы очень на месте моём,
Красив и силён он, умён и спокоен,
Лишь, жаль, серенады совсем не поёт.
(1969)

***
И тают страны дальней тенью
В прозрачном дыму растворясь,
Страны, где смеются с рожденья,
И где умирают смеясь.
Ну и дела, глазам не верю,
Горит дотла мечта моя
И тает в белой дымке берег,
Всё дальше за кормой Земля.
Холодный свет плывёт под небесами,
В зелёный цвет окрашена вода.
Там на Земле вы рассчитайтесь сами,
Раздайте все долги, что не отдал.
Там, на Земле, вам весело иль грустно?
Какие фильмы там идут в кино?
А мой корабль идёт всё тем же курсом,
Проходит Землю вашу стороной.

Больница
Больничных стен гнетущая тоска,
Дневной сестры вихляющие бёдра,
Тупая боль разбитого виска
И гипс ноги, ступающей нетвёрдо.
Противно дребезжа, раскрылся лифт,
Как будто кошка об чугун когтями,
И санитары тихо увезли
Кого–то с перебитыми костями.
От ламп дневных холодный бледный свет
Соседа освещает злую “будку”
В нелепой позе скорчился сосед,
В тупой надежде, что подставят “утку”
Но вот уже дежурная сестра
С ухмылочкой идёт ко мне со шприцем,
Я всё стерплю и выкрикну ура.
Живи в веках любимая больница.

***
Я видел свой мениск, изодранный как хлам,
И то мне жалко было с ним расстаться,
И боли жалкий писк с наркозом пополам,
Куда им с рваным сердцем состязаться.
Объятья в веселье иль в скуке
Могут многих, наверно, принять,
Но глядите, пусты мои руки,
В них всегда только мать, только мать.
О моё утоление жажды,
Переполненный сердце-бокал,
Я искал тебя в женщине каждой,
Не найдя, я бокал выпивал.
Я и трезвый бреду, как с похмелья,
Голова моя вечно в петле,
И до смерти лишён я неверья,
В том, что нужен на этой земле.
И ремнём от отца наказанья
Были, право, что божья роса,
Самым страшным считал испытаньем
Заглянуть в ледяные глаза.

***
(Подражание Гарсиа Лорке )

О упитанная моя Сольвейг,
Пастер, не дающий мне отпущений,
Я валяюсь всего в трёх метрах
От роскошной твоей постели,
Обдуваемый жгучим ветром,
Незаклеенных мною окон.
Но умчусь я к своей Ракели,
Чтобы врезаться страшным клином
В белизну твоего безрассудства.
(1980)

***
Розовая, розовая, розовая,
Волосы чёрные, с чёлкой,
Не лезьте ко мне с вопросами,
Что я делал с этой девчонкой.

На мне твой взгляд
Среди умов, дням будущим на смех,
Любви моей одела ты оковы,
Не потому, что был я лучше всех,
А потому, что не нашлось другого.
Но поверни все наши годы вспять,
На мне б опять твой взгляд остановился,
Не потому, что некогда искать,
А потому, что лучше не родился.
(1984)

Ветер судьбы
Кони усталые, кучер унылый
Вечер осенний, седой, неуютный,
Дни сочтены от венца до могилы
Ветром судьбы гонит ветхое судно.
Ветром судьбы его в море бросает,
Бьют его волны, покрытые пеной,
В дальних портах это судно встречают,
Кто-то дождётся его непременно,
Кто-то и нет, крик раздастся негромкий,
Солнечный луч тишину обозначит,
Выбросит море на берег обломки,
Песню прощальную чайка проплачет.
Вечер осенний, седой, неуютный,
Мелкой рысцой бегут кони уныло.
Жизнь пролетит, удержать её трудно,
Смейся иль плачь от венца до могилы.
(1972)
Tags: Стихи
Subscribe

promo ingria_art september 26, 2018 22:30 4
Buy for 10 tokens
В продолжение https://ingria-art.livejournal.com/704477.html , https://voda-78-ru.livejournal.com/135061.html , https://ingria-art.livejournal.com/706055.html , https://matholimp.livejournal.com/1673419.html , https://matholimp.livejournal.com/1671468.html ,…
  • Post a new comment

    Error

    Anonymous comments are disabled in this journal

    default userpic

    Your reply will be screened

    Your IP address will be recorded 

  • 5 comments